Молодые людоеды

Больные дети

Не принято ставить диагноз, не осмотрев пациента. Однако нередко мы ставим диагноз даже тем, кто в реальности не существовал: Смердякову, Раскольникову, Обломову...

Судя по опубликованной беседе, у Антона наблюдается эмоциональное обкрадывание. И обокрали его, скорее всего, в раннем детстве.

В первые годы жизни такие дети не получают от родителей душевной подпитки, необходимой для полноценного развития. Родители озабочены зарабатыванием денег, “чтобы у ребенка было все”. В результате у него есть все, кроме родителей. Мать целый день на работе. Спросите ее — она скажет, что беспокоится о ребенке, звонит по телефону узнать, хорошо ли поел.

Но она не чувствует, что надо вылизывать его, как кошка котенка: со всех сторон, и каждый день, и не один раз. Не чувствует и не умеет этого делать.

В результате дети не получают эмоционального комфорта. Совершенно точно: где родители заняты только добыванием денег — там больные дети.

Мозг таких детей и потом, когда они становятся взрослыми, работает по принципу примитивного рефлекторного обеспечения. А это — кратковременные мозговые связи: увидел-схватил-съел — вот связь и кончилась.

Все это очень характерно для большинства нынешних подростков. Они не достигают эмоциональной зрелости. Останавливаются в своем развитии (застревают) на стадии рефлекторного обеспечения. Они существуют вне времени.

Их принцип — достижение желаемого любым способом.

Отсюда их полная зависимость от обстоятельств. Меняются обстоятельства — меняется мнение. Они очень адаптивны. Чрезвычайно легко приспосабливаются к чему угодно. В том числе и к сложным разговорам. Легко подстраиваются под любой тон. Каждому могут говорить то, чего он желает услышать.

Отсюда же их страшная зависимость от своих желаний. Появилось желание — оно должно быть удовлетворено.

Результатов они достигают быстро. Мы 20 раз подумаем, а они действуют сразу.

У них, если можно так выразиться, нет “со”. Знание есть, а сознания нет. Переживание есть, а сопереживания нет. Бытие есть, а событий нет. Весть (информация) есть, а совести (эмоции) нет.

Они живут здесь и сейчас, не чувствуя ни своих, ни чужих эмоций. И эта бедность, обкраденность заменяется у них богатством денег и вещей.

Они не прогнозируют эффекта переживаний. Опыт эмоционального переживания мы переносим на другого человека. Судим по себе. Зная свои переживания, мы понимаем, что в подобной ситуации переживает другой человек. И его поведение становится для нас прогнозируемым. А эти — непредсказуемы. А мы им — непонятны, они нам не верят; им кажется, что мы притворяемся.

Страшно, что их жестокость (уже не детская) очень заразна. Как заразны все рефлексы: зевота, кашель...

У них высокая адаптация к чрезвычайно агрессивной среде. Это их способ выжить в нынешних условиях.

Из публикации “Молодые людоеды” видно, что они уже не таят про себя, а открыто высказывают свою программу. Суть ее — сокращение популяции. “Не такой” — не имеет права жить.

Тому, что случилось с поколением, есть множество причин. Агрессивная городская жизнь, информационная агрессия — Интернет, телевидение вообще и ТВ-реклама в частности...

Литература требует медленного постижения, прочувствования, а в результате — в душе остается след, остается эмоциональный опыт. Но многие перестали читать. Некогда.

Информации так много, что ее можно “усвоить” только в закодированном виде: клип, реклама, мультик.

Стремительный темп клипов, крики, вспышки — это, конечно, не жизнь. Вместо пейзажа человеку показывают одни дорожные знаки.

Так происходит во всем мире. Но у нас все это еще быстрее и хуже. На Западе оно росло постепенно, а на нас — обрушилось. И смяло.

Зав. кафедрой клинических основ
специальной педагогики и специальной
психологии МГПУ, профессор Б.А.АРХИПОВ.

Источник МК